Е. Г. Ворледж. Воспоминания дочери
31 июля 2009 / Комментариев нет / Личности, Память
В Московской консерватории напротив входа в Малый зал есть мраморные доски, на которых золотыми буквами написаны имена выпускников, награжденных медалями. На одной из них, в составе XXXIV выпуска 1903 года, стоит имя обладательницы малой золотой медали Елизаветы Ворледж.
Глава первая
Ранние годы. Петербург
Договор об обучении Е. Е. Ворледжа кузнечному делуОтец Елизаветы Георгиевны Ворледж, Егор Егорович Ворледж, родился в 1856 г. в Англии, в портовом городе Портсмуте в семье корабельного мастера. В возрасте 16 лет его отдали в подмастерья кузнецу, у которого он проучился 6 лет, став специалистом по ковке тонких легких и изящных подков для беговых лошадей. На родине устроиться на работу было трудно, и поэтому Егор Егорович решил поехать с одной английской фирмой в далекую Россию, где должна была открыться кузнечная мастерская. Незадолго до отъезда в Петербург Егор Егорович женился на восемнадцатилетней девушке из небогатой многодетной семьи. В молодости она была очаровательной женщиной: стройная, грациозная, с тонкими правильными чертами лица, синими глазами и благородными манерами настоящей знатной леди. Сара-Джейн была прекрасной женой, матерью и отличной хозяйкой. Сразу же после свадьбы Егор Егорович с молодой женой уехали в Россию.
Известный проповедник, архиепископ Василий Родзянко, рассказывая о своей необыкновенной судьбе, заметил: «Слово «судьба» прочитывается как «суд Божий», «промысел Божий». Над всем и над всеми веет Высший промысел. Но среди «всех» есть и немногие, особо отмеченные Провидением. Судьбы их, по обычной человеческой мерке, нередко складываются трагически. Отчего? Может быть, для одних этот дар свыше непосилен, другим послан, как великое испытание; нам, обыкновенным, остается только гадать. Тем радостнее говорить о человеке, прожившем долгую жизнь в постоянном счастливом служении высокому дару. Признанной во всем мире «королевой арфы» была 
Теперь, когда круг его земного бытия замкнулся, сквозь острую боль утраты начинает высвечиваться истинный смысл этого высокого пути. Очень трудно попасть в ту единственно верную тональность, которая была бы созвучна светлому облику покойного артиста! Внешняя, вроде бы легко расшифровывавшаяся простота была, думается, здесь деликатным прикрытием сложнейшей гармонии разнородных начал. В ком еще сыскались бы столь естественное соединение врожденно-благородного, не нуждавшегося в мифотворческой ретуши артистизма и не менее органичной, чуравшейся показного самоуничижения скромности, истинного простодушия и изощренно-глубокого знания о сокровенных тайнах, широчайшей эрудиции и неугасимого стремления к новому, удаленности от повседневной бытовой суеты и чуткого внимания к окружающим, рафинированной аристократичности и отсутствия даже малейших признаков высокомерного снобизма…
6 марта на мировом небосклоне современного искусства одной звезды стало меньше. Скончался Анри Пуссер (Henry Pousseur) — наш великий современник, один из композиторов, определивших пути развития Новейшей музыки в Европе. Его имя вместе с Булезом, Штокхаузеном, Ноно и другими вписано в историю авангардного движения — сугубо элитарного по своей сути и новаторского для своей эпохи. Но парадоксальным образом творчество Пуссера освещено не только именем Антона Веберна — кумира адептов и лидеров Второго авангарда. Миросозерцание и эстетика композитора были вовлечены в круговорот целых эпох и культур, отважно простираясь в пространство Klangfarbe древних народов и цивилизаций. С непреложной страстью Пуссера интересовали онтология этногенеза в жанре причудливых полистилистических коллажей и космических мистерий («Планетарные голоса и виды») и ожившие мифы Эллады в эстетике орфического искусства («L’école d’Orphée»). И среди прочих здесь — имя Икара, ставшее для Анри Пуссера своеобразным мифологическим архетипом творчества. Номинология этого образа дала жизнь оригинальному композиционному методу — «Methodicare» (название образовано от сложения слов «Method» и «Icare»; по словам автора, образ Икара ассоциировался с идеей освобождения — Liberation — в композиционном плане вариабельности). Имя Икара продолжало бытовать в собственных сочинениях Пуссера («Икар африканский») и даже виртуальном пространстве, став частью его логина электронной почты…
22 августа этого года исполнилось бы 60 лет Ирине Эдуардовне Манукян.
Я уже не раз писал о Фортунатове. Писал к его юбилеям — в ту же нашу консерваторскую газету — еще при его жизни. Писал после смерти — в сборнике, собранном усилиями Елены Гординой. Можно ли что добавить к этому? Да, можно.
20 ноября 2007 года Елене Вильгельмовне Гладилиной — пианистке, профессору Московской консерватории, заслуженной артистке России — исполнилось бы 70 лет. Ее земной путь неожиданно оборвался 28 января 2003 года.
10 октября [2007 г.] скончался светлейший человек — Александр Георгиевич Бахчиев. Наверное, во всех совпадениях есть какой-то скрытый смысл. Во всяком случае день 10-е октября, бывший для меня с детства днем памяти Г. Г. Нейгауза, неким образом связал эти имена просто непреложностью факта. Кроме того, все лучшее, чем наделил Бог этих людей, каждый по-своему отдал Музыке.
«Угол излучения» этой удивительной женщины, по-настоящему молодой, всегда красивой, необычайно умной и образованной, был огромен. Она всегда шла вослед передовым «авангардным» достижениям музыки ХХ века. Вместе со своим учителем — выдающимся ученым Юрием Николаевичем Холоповым, которому до конца своих дней преданно поклонялась, Валерия Стефановна Ценова посвятила свою жизнь художественному освоению и теоретическому изучению новейшей музыки нашего времени.
