Московская консерватория и ее здание: вспоминая начало
18 июня 2009 / Былое
Не только музыка и не только радости
И что существенно, он не был ни анахоретом, ни аскетом, ни человеком, полностью поглощенным только своей музыкальной деятельностью. Любил застолье в компании друзей, любил вместе с ними выпить и мог провести ночь за карточным столом, но при этом никогда не позволял себе опаздывать на занятия.
Однако было бы неправильно предполагать, что весь его творческий путь в Москве был усыпан розами. Были и тернии. «Губернскому секретарю» совсем не просто было решать сложные этические проблемы, сталкиваясь с бюрократией и дворянской спесью. Его даже судили за то, что он, будучи всего лишь губернским секретарем, позволил себе прогнать с урока нерадивую студентку — генеральскую дочь. Судили и приговорили к 25 дням тюрьмы. Лишь вмешательство Сената отменило это позорное судилище. И даже награждение его в 1869 г. орденами Владимира 4-й степени и Анны 2-й — орденами низкой иерархии — по существу не повлияли на его статус.
За границей Николай концертировал мало, но в 1872 г. он организовал русские концерты на всемирной выставке в Париже, участвуя в них, как дирижер и пианист. По сути, он стал первым серьезным пропагандистом русской музыки во Франции, задолго до знаменитых дягилевских «русских сезонов» в Париже начала ХХ века.
В конце 70-х годов Николай Рубинштейн провел серию концертов в России, выступив в 33-х городах, сбор с которых он пожертвовал в пользу Красного креста — шла Русско-турецкая война.
Но это были уже последние годы звездной жизни. Памятным выступлением уже больного музыканта был организованный им концерт на юбилейных торжествах по случаю открытия в Москве памятника А. С. Пушкину — июнь 1880 г., где он дирижировал оркестром, исполняющим кантату С. И. Танеева «Я памятник воздвиг…»
Тяжело больной, в начале 1881 года он еще продолжал дирижировать и преподавать. Его врачи, в числе которых был и С. П. Боткин, настаивали на поездке для лечения в Ниццу. Но он не доехал до Ниццы и умер в Париже 23 марта 1881 года. Его посетителями в последние минуты жизни были К. Сен-Санс, И. С. Тургенев и Полина Виардо.
Тело его, доставленное в Москву братом Антоном, сопровождалось на кладбище Св.-Данилова монастыря чуть ли не всей Москвой. Распорядителем на похоронах кумира города был 18-летний Константин Сергеевич Алексеев (тогда еще не имевшим своего знаменитого псевдонима «Станиславский»), привлеченный для этой цели его родственником, гласным Московской городской думы Н. А. Алексеевым — близким другом и помощником Николая в дирекции МО РМО. В знак траура, в день его похорон в Москве, на французский манер, были зажжены уличные фонари. Позже, после закрытия монастыря, кладбище было срыто, но некоторые захоронения, в том числе Н. Г. Рубинштейна в 1931 г. были перенесены на кладбище Новодевичьего монастыря.
Могила Николая Рубинштейна
Нотный альбом с фортепьянными сочинениями композитора Николая Рубинштейна, изданный тотчас после его смерти, П. И. Юргенсоном, стал первым зримым ему памятником. На его смерть своими произведениями отозвался и П. И. Чайковский — фортепианное трио ”Памяти великого художника” и С. И.Танеев кантата на слова А.К. Толстого «Иоанн Дамаскин». Память о нем это и «Рубинштейновские обеды» в ресторане Арбат — излюбленное место встреч московской интеллигенции, прочно вошедшие в историю ресторана. В первое же воскресенье после 11 марта (день смерти Николая по ст. стилю) многие годы, до самых событий октября семнадцатого года, собирались в ресторане виднейшие музыканты, чтобы отметить его память. Он сам однажды в разговоре с П. М. Третьяковым попросил отмечать день его смерти.
Новые директоры, новые проблемы
После ухода из жизни Николая Григорьевича, в течение ближайших к этой дате 8-ми лет, в Консерватории сменилось три директора. Каждый из них был превосходным музыкантом и педагогом, но как администратор, никто из них не сумел найти решение основных её проблем: стабильность педагогического процесса, финансы, помещение.
Избрание в 1889 году директором Консерватории Василия Ильича Сафонова (1852-1918), выдающегося педагога, пианиста, дирижера, человека неуемной энергии и трудолюбия, но с очень сложным, своевольным и деспотическим характером, позволило внести в работу Консерватории высокий профессионализм и твердый порядок.
Нисколько не умаляя значение В. Сафонова как педагога, следует признать, все же, что главным деянием его жизни стало все же строительство дожившего до нынешних дней здания Консерватории с его Большим концертным залом.
Строительная эпопея потребовала от нового директора большой силы воли и напряжения, но твердости характера сыну свитского генерала из терского казачества занимать не надо было. Ради музыки он, выпускник Александровского лицея (бывшего Царскосельского, переведенного в 1853 г. в Санкт-Петербург), вопреки воле отца, отказался даже от блестящей чиновничьей карьеры, закончил Петербургскую консерваторию и посвятил свою жизнь музыке.
Первоначально В. Сафонов предполагал построить новое здание на другом, более престижном участке в самом центре города. Был даже подобран такой участок на Театральной площади — напротив Большого театра, вдоль Китайгородской стены, примерно там, где в советское время стоял памятник Свердлову. Но Городская дума не желала передать его Консерватории безвозмездно, а генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович был вообще решительно против передачи, считая этот участок идеальным местом для плац-парадов. И тогда руководство МО РМО, ноябрь 1893 г, принимает решение о полной перестройке существовавшего здания, считая этот проект экономически наиболее выгодным.
Вот эту эпопею и хотелось бы противопоставить современному процессу ремонта и реконструкции здания Консерватории во времена так называемой свободной рыночной экономики как крайне актуальный на сегодня исторический урок.
